Мастер-класс Сергея Назаровича Бубки

Сразу начну с небольшого экскурса в историю. Мне было очень приятно, когда мы (Национальный олимпийский комитет Украины (НОК)) подписали контракт о сотрудничестве, и генеральным спонсором стал МТС (тогда еще UMC). Это был рекордный контракт в отечественном спорте. Потому что спортивный маркетинг в Украине тогда был, да и сейчас остается очень слабым. И именно та поддержка с вашей стороны помогла устоять украинскому спорту.
Для меня это было тоже очень важно, потому что я только был тогда избран президентом Национального олимпийского комитета. Я видел тот дефицит ресурсов, который был необходим для спорта.

Украина – спортивная держава, но без финансовой поддержки сегодня сделать что-то невозможно. Поэтому хочу искренне поблагодарить МТС, сказать спасибо за поддержку. Успехи наших Олимпийцев – это также ваши успехи.
Я считаю себя таким же человеком, как и все. Чемпионом не рождаются – чемпионом становятся. У каждого человека в любом деле есть своя планка – своя высота, которую он преодолевает. Человек сам себя создает своим отношением, своим трудом, своим профессионализмом. И общество, каким мы его хотим видеть, тоже делаем мы сами.

Когда я начал заниматься спортом в десятилетнем возрасте, безусловно, я даже не мечтал о тех спортивных достижениях, которых добился. Мне просто было интересно заниматься спортом. Все свободное время я проводил на спортивных площадках. Летом мы играли в футбол, зимой – в хоккей. Как любой мальчишка, я мечтал быть футболистом, но стал легкоатлетом.

То, что я попал в прыжки с шестом – это чистая случайность. Я никогда не слышал, не видел и не знал, что это такое, хотя в то время интерес к спорту был огромный. Мой товарищ Слава Малахов, который начал заниматься прыжками с шестом, убедил моего первого тренера Виталия Афанасьевича Петрова, что у него на улице "есть очень хороший мальчик", и он хочет "этого мальчика привести в секцию". В прыжки с шестом тогда набирали в возрасте от 13 лет, а мне было десять лет. Но он настоял, говорил, что "это очень интересный мальчик, вы должны на него посмотреть". И тренер согласился, совершенно меня не зная.

У человека есть какие-то задатки, какие-то способности, которые он получает с рождения от своих родителей. Но все остальное создается ежедневно упорным трудом. Мне хотелось быть лучшим, постоянно идти вперед, не останавливаться на достигнутых результатах.

Мне сильно повезло с моими учителями и наставниками. Первые мои учителя – это родители. Ну а дальше – уже упомянутый Виталий Афанасьевич Петров. Именно он научил меня относиться к своему делу, которому служу, очень ответственно и добросовестно. И не на все 100%, а на все 1000%. Мой учитель всегда учился и совершенствовался. Он и меня научил постоянно быть неудовлетворенным тем результатом, которого достиг. Я не думаю, что добился бы такого результата в спорте, если бы я не повстречал такого человека в своей жизни. Я бы добился каких-нибудь результатов, но они не были бы столь высокими.

В 15 лет я уехал от родителей вместе с тренером в Донецк. Там были лучшие условия. В Советском Союзе прыжки с шестом культивировались в нескольких городах: Киев, Львов, Москва, Петербург, Иркутск, Донецк, Омск…

Прыжки с шестом – очень специфический вид спорта. Инвентарь тоже непростой. Лучшее оборудование производили американские компании. А Советский Союз покупал его в очень ограниченном количестве и распределял по этим городам. В Донецке для меня была какая-то перспектива.

В Донецке я закончил среднюю школу. Жил в общежитии при Заводе точного машиностроения. Главным человеком в моей жизни тогда был старший брат. Он повлиял на то, чтобы я переехал. На самом деле тренер сомневался и наверное немножко боялся брать на себя ответственность за такой серьезный шаг в моей жизни. Поэтому ответственность взял на себя брат.

За мной никто не следил, я сам придерживался графика. Ходил в школу на 8 часов утра. В два часа дня возвращался домой и готовил кушать. Пообедав, ехал через весь город в общественном транспорте на тренировку. В транспорте на ходу учил уроки.

Считаю, что у меня была хорошо развита самодисциплина. Мой отец был военнослужащим, поэтому я привык к жесткому графику. Приемлемым для меня является стиль жизни в Германии и Японии, где во всем просматривается порядок, дисциплина и четкость. Там я чувствую себя комфортно и в своей тарелке.

Это, правда, не означает, что я никогда не опаздываю. Такое иногда случается, когда у меня очень плотный график, а в городе – пробки на дорогах. Но отношусь к этому довольно снисходительно. Может быть, десять лет назад я бы был в этом вопросе намного жестче. Но реальность диктует свои правила жизни.

Смотря на мою спортивную карьеру – успешную, красивую, иногда гладкую – складывается впечатление, что все давалось легко. Но в действительности мне никогда ничего легко не давалось. Каждый день сопровождался кропотливым, тяжелым и по-настоящему адским трудом. В 12 лет я начал контролировать свое питание, сидел на различных диетах. В 16 лет я даже не представлял, как можно в спорте выступать до 25 лет. В итоге моя спортивная карьера закончилась в 36.

Жизнь бесплатно подарков не дарит. Всего надо достигать своим трудом. После прохождения сложных моментов, сам себя начинаешь уважать. Добиваешься своей цели, только когда преодолеваешь препятствия. Всегда приятно осознавать, что ты не прогнулся, а проявил силы и вышел из сложной ситуации победителем. Это касается как спорта, так и бизнеса.

Многие тренеры раньше гнались за быстрым успехом, чтобы у подопечного были успехи уже в юниорском спорте. А взрослый спорт во внимание не брали. Дело в том, что в те годы существовала градация (она существует и сегодня). Чем выше результаты твоего ученика – тем больше тебе платят. Поэтому мне, конечно, в этом плане с тренером очень повезло. Виталий Афанасьевич следовал принципу – ни в коем случае в молодом юношеском возрасте не форсировать подготовку, а планомерно и поэтапно "вести" спортсмена. Например, до 18 лет я не работал со штангой, которая превышала мой вес. И это очень важно.

Ответственность тренера сегодня заключается не просто в достижении какого-то результата. Его задача – воспитать человека, здоровую личность, которая после окончания спортивной карьеры не будет выброшена на улицу. Мой тренер прекрасно понимал свою ответственность. Поэтому у меня есть высшее образование. В 1987 году я окончил Национальный университет физической культуры и спорта.

Тренер смотрел на перспективу. Он говорил: «Мы придем в большой спорт в возрасте 20 лет. Но мы придем надолго». Хотя мы немножко опередили события – пришли в большой спорт на один год раньше и выиграли первый в мире чемпионат по легкой атлетике (до 83 года были только Олимпийские игры, которые приравнивались к статусу чемпионатов мира). Так, совершенно случайно и неожиданно для всех в возрасте 19 лет я попал в состав сборной команды Советского Союза.

В таких ситуациях всегда включаются какие-то силы. Были люди, которые старались, чтобы я не попал в команду. Вместо меня пытались протолкнуть москвича. У меня тогда не были оформлены документы. А в советское время нужно было за полгода подавать документы в облспорткомитет. Далее они шли через руководство области в Киев, а затем в Москву. Документы должны были проверить спецслужбы, которые давали разрешение на выезд за границу. Конечно же, всего этого я не знал. Документы на выезд на соревнования в Финляндию тогда у меня не были оформлены. И тренер, чтобы не нарушить мой психологический настрой, не говорил, что я могу не поехать. Напротив, мне сказали «все нормально», и я спокойно тренировался. К моему большому удивлению, когда закончился чемпионат мира, я узнал, что мои документы были оформлены практически день в день выезда на чемпионат.

В то время в спорте было велико влияние чиновников. Каждый спортивный руководитель из каждой республики пытался выставить своего спортсмена в сборную Советского Союза. Все-таки мне в какой-то мере, наверное, повезло. Тогда главным тренером по прыжкам был выдающийся прыгун в длину Игорь Арамович Тер-Оганесян. Он участвовал в пяти Олимпийских играл и был одним из первых людей в мире, кто прыгнул в длину дальше восьми метров. Так вот, Игорь Арамович в тот ответственный момент не проявил слабость, занял четкую позицию и сказал, что на соревнования поедет Бубка.

В моей спортивной карьере были тяжелые Олимпийские игры 83 года. Тогда была очень сложная борьба. Квалификационные соревнования проходили под проливным дождем. Из 27 участников начальную высоту взяли 8 человек. У двоих еще были попытки. Остальные 17 человек никакую высоту не прыгали и теоретически выбыли из соревнований. И вот соревнования остановили, поскольку их продолжать было невозможно – вода лилась ручьем. Реально это риск убиться. Если руки не держат плотно шест, то они скользят. Потому спортсмену психологически необходимо заставлять себя думать, что это нормальные погодные условия. В общем, из-за того, что два человека не взяли высоту, продолжение квалификации перенесли на следующий день. Это очень неудобно, т.к. все вещи полностью мокрые, а на следующий день в шесть утра надо вставать и участвовать в квалификации.

На следующий день Олимпийский чемпион московской олимпиады Владислав Казакевич поднял своего рода бунт. Нас заставляли продолжать соревнования, но он говорил: «А зачем нам соревноваться? Обычно с квалификационных соревнований в финал отбирают восемь прыгунов. Мы (восемь человек) уже попали в финал. Если нужно прыгать этим двоим спортсменам, пусть прыгают».

Удивительно то, что даже сегодня как спортивный функционер Международной федерации легкой атлетике, я смотрю на то решение и понимаю, что тогда все правила были нарушены. Технический комитет провел совещание и принял решение, что раз вы отказались, то все 27 спортсменов буду принимать участие в финальных соревнованиях. На самом деле это полный абсурд. Те 19 спортсменов не взяли высоту. Мы же боролись и преодолели высоту в сложных погодных условиях.

Погодные условия очень влияют на результат. Приходя в сектор, спортсмену всегда надо оценивать ситуацию. Например, если небо затягивает тучами, значит скоро может пойти дождь. Традиционно на соревнованиях спортсмены ставят начальную высоту 5, 70 м но когда на небе тучи, спортсмену необходимо начинать ниже.

В спорте надо ориентироваться по ситуации. Планировать свой день, триместр, семестр, год. Все это необходимо делать для того, чтобы понимать, к чему стремишься. Есть планка, есть результат. Поэтому, выходя в сектор в хорошем состоянии и при идеальных погодных условиях, я прыгал обычно 5, 70 м. Это была разминочная начальная высота, а далее высота 5, 90 м. И уже потом я прыгаю мировой рекорд. Если погода меняется, тогда я прыгаю 5, 60, 5, 80, 5, 90 м и так далее.

Поэтому в тех соревнованиях спортсмены допустили тактическую ошибку. Они не предвидели, что погода ухудшится, дождь станет просто невыносимым, и соревнования в результате остановятся. Но раз к соревнованиям допустили всех 27 спортсменов – решение принято, и его необходимо исполнять.

На следующий день вместо того чтобы начинать соревнования в час дня, мы начали с утра в 9: 30. При том, что за два часа до этого времени необходимо было пройти регистрацию. То есть фактически наш день начался в шесть утра.

Финал, конечно, состоялся. Дождя уже не было, но был сильный встречный ветер. А это наряду с дождем самое сложное, что может быть для прыгуна с шестом. В процессе разминки я травмировал руку, выбил сустав большого пальца. И это стало для меня дополнительной сложностью.

Мне поставили план – первые две высоты, и сказали, что я должен прыгнуть 5, 60 м. Если я прыгну, то это будет мое успешное выступление. Первой моей высотой были 5, 40 м. Второй – 5, 50, далее 5, 60 м, после которых я мог выбирать высоту на свое усмотрение.

Первые две высоты я преодолел, но мои соперники их пропускали. Получалось, что я прыгал одну попытку за другой. Соответственно, очень сильно устал. Во время всех моих прыжков был сильный встречный ветер. Когда мне поставили 5, 60 м, я вообще не мог поднять даже ноги. Повисел на шесте, не прошел даже вертикаль и спрыгнул на маты. На второй попытке я снова чуть-чуть поднял ноги, но не смог перебороть ветер. Третья попытка для меня была решающей. Как говорится не на жизнь, а на смерть. Идя на эту попытку, я для себя принял решение, что должен сделать прыжок до конца и достичь результата. Объективно, не приукрашая, я шел ва-банк. Или прыгну, или разобьюсь – упаду в ящик, или на дорожку.

Тогда мне помогла атмосфера на стадионе – у меня произошел эмоциональный подъем. Когда я вышел на дорожку и готовился к прыжку, 70-ти тысячный стадион просто гудел. Шум, создаваемый таким количеством людей, отчасти тоже дал мне дополнительные силы для толчка и концентрации во время прыжка.

В итоге я преодолел 5, 60 м. Считаю, если бы не было такого настроя, я эту высоту не взял бы. Кроме того, шест недостаточно прошел, я перелетел высоту с большим запасом, но уходя от планки, я должен был ее зацепить. Как я перелетел, я не знаю. Это было нереально, если посмотреть видео. Но я выдержал прыжок до последней секунды, только чтобы не сбить планку.

К моему большому удивлению, на этот момент я занимал третье место. Это для меня уже было колоссальным успехом. Но был еще один спортсмен, который еще не прыгал 5, 60 м. Это был Олимпийский чемпион 76 года в Монреале Тадеуш Слюсарский, который прыгал 5, 65 м. Поэтому борьба еще не закончилась.

И вот что было интересно. Я подошел к своему старшему товарищу Константину Волкову, серебряному призеру Олимпийских игр в Москве. Это человек с сильным характером – боец, который никогда не сдавался. Например, если на соревнованиях несколько спортсменов прыгали одну высоту, допустим, 5, 60 м, то Константин был на первом месте. Он выигрывал по попыткам. От количества попыток при одинаковом результате тоже зависит кто впереди, а кто позади.

И вот я, наивный 19-летний парень, уставший после трех высот, подхожу к Константину и говорю: «Константин, хочу отдохнуть, наверное, 5, 65 м прыгать не буду». А он говорит: «Давай, без проблем, пропускай эту высоту. Будем прыгать 5, 70 м». Но ему это было выгодно. Чем выше я себя загоняю, тем больше он выигрывает, даже если не прыгнет. А преодолеть 5, 70 м в тех условиях было нереально.

Соответственно, 5, 65 м Слюсарский не прыгает, выпадает из соревнований, и я становлюсь бронзовым призером чемпионата мира. Далее нам ставят 5, 70 м. Волков сбивает эту высоту, а я разгоняюсь и перепрыгиваю! Этого никто не ожидал, ни мой тренер, ни я.

Волков был моим сильным соперником. Может, он был не настолько одаренным спортсменом, но как личность я его очень уважал. Если он прыгает 5, 70 м со второй попытки, он все равно проигрывает. По своему характеру он лидер, чемпион. Поэтому он переносит две попытки на высоту 5, 75 м. Если он прыгает эту высоту с первой попытки, и я ее тоже прыгаю с первой попытки, то в этом случае он лидер.

Он прыгает на победу. Прыгать на победу или прыгать за второе-третье место для меня было большой разницей. Или я выиграю, или остаюсь вне пьедестала почета. Поэтому 5, 75 м уже тактически я пропускаю, чтобы не дать Волкову времени для восстановления после каждого прыжка. Плюс я лидирую, а 5, 75 м в этих условиях – действительно очень тяжелая высота. На каждую попытку даются две минуты. Если он прыгает и сбивает, то его сразу вызывают на следующую попытку. Если прыгаю я, то даю время ему восстановиться.

Смотреть прыжок соперника не рекомендуется, потому что вы должны быть всегда в своем образе и в своем прыжке. А когда вы смотрите прыжок соперника, это откладывает в вашем сознании ненужную вам определенную картинку. Поэтому я следил за результатом по реакции трибун. Я лежал где-то в стороне и слушал. Если раздавались аплодисменты – значит соперник взял высоту. Если угрюмые возгласы – значит все в порядке (для меня в той ситуации).

И я услышал разочарование на трибунах. Ко мне подбежал Игорь Арамович Тер-Оганесян и поздравил с победой на чемпионате мира. Для меня, конечно, это было невероятно.

На следующий год (1984) я установил семь мировых рекордов. Тогда был бойкот, и я не попал на Олимпийские игры. Но хочу акцентировать внимание, что именно в 84 году мне исполнилось 20 лет. Как и планировал Виталий Афанасьевич, мне было 20 лет. Конечно, я не ожидал, что прыгну 35 мировых рекордов, выиграю шесть чемпионатов мира на воздухе. На сегодняшний день никто пока еще не перебил мой рекорд по количеству выигранных чемпионатов. В спорте я выиграл все, что существовало.

В прошлом столетии никто не верил, что возможно прыгнуть шесть метров. Когда я это сделал, большинство моих соперников ушли из спорта, в том числе и Константин Волков. Он не хотел быть на вторых ролях, поскольку понимал, что преодолеть мою высоту для него невозможно.

Затем появился Горбачев, началась перестройка… Нас чаще стали выпускать на Запад, возить на коммерческие соревнования. Все победные деньги забирал спорткомитет. В бюджете тогда валюты не хватало, поэтому бюджет страны пополняли спортсмены и артисты.

Мы поехали в Соединенные Штаты. Еще с юношеских времен на чемпионатах мира я всегда жил с прыгуном в высоту Геннадием Авдеенко (он тоже стал чемпионом мира в 83 году, Олимпийским чемпионом в 88 году). Все в нашей сборной команде знали и даже не спрашивали, когда размещали по два человека, что Бубка и Авдеенко поселяются вместе.
Прилетаем мы в Америку, а там начинается какая-то разборка. Волков конфликтует, и говорит, что хочет жить с Бубкой. Получилось, что мы в Лос-Анжелесе жили вместе с Геной, а когда перелетели в Нью-Йорк, наши группы разделили, и я попал в комнату с Волковым. Но я тогда не понимал, с какой целью он ко мне заселялся. Оказывается, он аптечку мою проверял. Во-первых, психологию мою проверял. Во-вторых, что я принимаю, чтобы быть на высоте. Дело в том, что проблемы с допингом существовали, существуют и будут существовать. Даже в Древней Греции это было. В этом плане Волков хотел убедиться, какие препараты я принимаю.

13 июля 1985 года я прыгнул на шесть метров. После этого, где-то в 1986 году Константин Волков закончил свою спортивную карьеру, потому что уже не видел для себя перспектив. Он не верил, и для большинства это стало сенсацией. Для меня это был сознательный тренировочный процесс. Я видел, на какой уровень мы выходим.

Первый мировой рекорд у меня был установлен 15 января 1984 года – 5, 81 м. Когда я закончил свою спортивную карьеру, мой рекорд составлял 6, 15 м. Это еще раз говорит о том, что никогда не нужно устанавливать себе каких-либо пределов, потому что возможно все. Мои бойцовские качества и трудолюбие позволили отодвинуть границу человеческих возможностей на много лет вперед. Я хотел закончить свою карьеру на 6, 20 м, поскольку 6, 15 м для меня было явно недостаточно. Тем не менее, когда ученые проанализировали мои лучшие прыжки на соревнованиях в Японии, они определили, что фактически я брал высоту 6, 37 м. В 1997 году, когда я выиграл чемпионат мира и прыгнул 6, 01 м, если бы планка стояла на высоте 6, 40 м, то я бы преодолел и эту высоту.

При выходе на определенный уровень у человека появляется спектр явных ошибок и нюансов, которые нужно исправить, чтобы двигаться вперед. Мой характер четко заточен на постоянное совершенствование, и меня в этом не остановить. Как бы высоко я ни поднимался, все равно придумываю для себя новую высоту и стараюсь ее достичь.

У меня никогда не было кумиров в прыжках с шестом, но был эталон, который в действительности не существовал. Тренер выбирал лучшие технические характеристики того или иного прыгуна, которые мы записывали. Получался идеальный образ, которому мы стремились соответствовать.

Помню слова Виталия Афанасьевича. Он говорил, что видел, как должен выглядеть прыжок. Но, к его удивлению, я мог сделать еще лучше, так, что он этого даже не ожидал.

У Виталия Афанасьевича была мечта – из новичка воспитать олимпийского чемпиона. И вот я пришел мальчишкой в 10 лет, и мы вместе с ним прошли длинный жизненный путь и поднялись до самых выдающихся высот.

Я очень благодарен своему тренеру за технику прыжков, которую мы вместе создали. К сожалению, мало к то в мире сейчас ею пользуется.

На самом деле значения не имеет - новый шест у тебя или старый, какие-то нюансы или изменения в правилах… Кардинально в прыжках с шестом ничего не поменялось. Правила одни и те же для всех. Может быть, вы читали в прессе о новых правилах, будто бы Бубка, как чиновник, хочет законсервировать свои результаты. Объективно, это неправда. Я никогда не искал аргументы для оправдания своих ошибок и поражений. Я всегда искал причину в себе. Нужно все предвидеть и быть сильней, чтобы выигрывать.

Для меня самым тяжелым было поражение. Я приходил на пресс-конференции и нужно было выдвигать какие-то аргументы в оправдание поражения. Объективно аргументы были. Но насколько это тяжело и унизительно оправдываться! Аргументы ведь реально никого не волнуют. Поэтому я всегда вспоминал перед соревнованиями это состояние и делал все, чтобы ни в коем случае оно не повторилось. Если приходить, то приходить победителем.

Наша техника опередила время, поэтому мы были на голову сильнее. С одной стороны должен быть хороший исполнитель, но еще нужно понимать - если бы я не делал тот прыжок, которому меня учили, то в лучшем случае я бы мог рассчитывать максимум на высоту 6 метров.

Многие спрашивают – почему никто не может добраться до 6 метров? Если прыгуны технически не смогут делать то, что мы делали 20 лет назад, у них никогда это не получится. Но я не исключают, что, например, появится новый материал – новый шест, и тогда прыгуны будут брать новые высоты.

У многих людей есть недостаток - они не хотят учиться. Я учился всегда, смотря на то, что происходило вокруг. Не буду скрывать, когда я начал добиваться успехов, меня приглашали на мероприятия за рубежом, где вручали награды как лучшему спортсмену. Ну откуда мог знать советский человек, в какой руке правильно держать вилку, а в какой нож? Я в жизни не видел такую сервировку стола – две-три тарелки, три вилки с одной стороны, три ножа с другой и еще десертная ложечка впереди. Это было на приеме в Монте-Карло. Чтобы не ударить в грязь лицом, я сидел за столом и ждал, пока другие примутся кушать. Спокойно наблюдал за всеми и повторял.

Спорт и бизнес, в принципе, схожи. Если ты удовлетворился своими результатами и расслабился – ты уже проиграл, потому что тебя обогнали. Меня тренер учил – если ты сегодня сошел с пьедестала, вечером еще можешь насладиться победой и порадоваться за себя. Но на следующий день ты просыпаешься, и начинаешь все с нуля. Ты должен все забыть, и начать, как ни в чем не бывало, заново все строить. Собирать по крупицам.
Вы поднялись на определенный уровень. Соответственно, с этой высоты вы видите свои ошибки. Устраняя их, вы, опять же, поднимаетесь на новый уровень. И так далее.

Я уже говорил, что в советское время все деньги забирала система. Оплата за спортивные достижения проводилась внутри страны. Для советского человека это были неплохие деньги. Когда в конце 80-х мы выезжали на коммерческие соревнования за рубеж, западные журналисты нам, советским спортсменам, очень сочувствовали, потому что нам мало платили.

В 1991 году система изменилась. Мы начали жить самостоятельно и ездить на соревнования. Соответственно, западные организаторы должны были платить деньги нам, но они не хотели этого делать. Например, если американцам они платят 10 тыс., то советскому спортсмену в лучшем случае давали 500 долларов, мотивируя это тем, что этого достаточно. Поэтому нам пришлось самостоятельно заниматься еще и спортивным менеджментом. Мы доказывали западным организаторам, что украинским чемпионам надо платить так же, как и американским. Естественно, им это не нравилось. Они начали говорить в прессе, что Бубке платят много денег. Бубка богатый человек, и прыгает лишние сантиметры только потому, что за это платят.

Этот вопрос мне задавали на пресс-конференциях. Я им отвечал: «Два года назад вы нам сочувствовали. А сейчас вы говорите, что я прыгаю за деньги. Но ведь мне не платили в советское время. А тогда я установил 20 мировых рекордов». Во время независимости Украины я установил только 16 рекордов. Поэтому можно сказать, что ранее установленные рекорды начинали работать на меня.

Я не жалею то, что полкарьеры было потеряно в финансовом плане. В спорте я был не ради денег. Тренер всегда учил: «Первым делом результат, а деньги – второстепенное. Если показываешь результат, будет и оплата». Я был движим этим спортивным принципом. Но это не означает, что деньги мне не были нужны. Разумеется, деньги важны. Они дают свободу. Человеку на самом деле не так много нужно. Три раза в день поесть, переночевать под крышей в чистой постели, одеться, съездить в отпуск.

Тяжелыми соревнованиями были Олимпийские игры 1988 года. Единственный раз в моей карьере мой мозг понимал, что нужно работать, но тело меня не слушалось. Это все из-за волнения и чрезмерного адреналина, который фактически меня сжигал. Такое случается, когда спортсмен накануне соревнований много думает и переживает, как сложится борьба. В данном случае все эти мысли надо убирать. Концентрироваться на чем-то другом. Читать приключенческую литературу, смотреть фильмы. Это не утомляет. Я говорил так: «Прыгать нужно не в кровати, а в секторе. Иначе можно сгореть». Но это тяжело. Случалось, что и я сгорал, причем неоднократно.